Борджиа. Сюжета нет. Действий нет. Просто виньетка.

Когда-то давно, еще в юности, Ваноцца с подругами придумала игру — сравнивать людей с цветами. В знойные часы сиесты или же во время густо-синих южных сумерек они собирались на террасе, и, смеясь, делились своими наблюдениями. Тот высокомерный господин похож на гладиолус, а старушка-служанка напоминает скромную лесную фиалку. Этот назойливый юнец — точь-в-точь одуванчик, сорняком заполонивший весь сад, а та совсем молоденькая куртизанка — маргаритка, она так же чиста и невинна…

Много лет прошло с тех пор. Ваноцца жила теперь вдалеке от родной Испании, но старая привычка нет-нет, да напоминала о себе. Нищенствующий монах, живущий подаяниями и путешествующий из города в город — разве не похож он на перекати-поле?..

Но самыми главными цветами в жизни Ваноццы были ее дети. Джоффре, милый, скромный младший сын, ассоциировался у нее с мимозой, той, что прячет листочки, стоит лишь дотронуться. Гордый и вспыльчивый Хуан мнился ей кроваво-красным маком. Чезаре Ваноцца невольно сравнивала с шиповником — острые, способные уколоть до крови шипы, прячущиеся среди прекрасных цветов. И, наконец, Лукреция, ее единственная дочь — хризантема, нежная, хрупкая, и в то же время царственная.

Ваноцца, как заботливый садовник, старалась заботиться о своем цветнике, но судьба была к нему безжалостна. Джоффре был так молод, когда ему пришлось покинуть родной дом. Доведется ли теперь когда-нибудь увидеть застенчивую мимозу? Отцвел и увял ярко-алый мак-Хуан. На шиповнике же шипов, острых, как пики, стало гораздо больше, чем цветов. Хрупкая царственная хризантема цвела по-прежнему, но ей было одиноко в этом опустевшем саду, и слишком много выпало на ее долю ливней и бурь…
Но Ваноцца знала, что вскоре взойдут новые побеги. Ее сад расцветет, еще красивее и пышнее, чем прежде.

Надо только уметь ждать…